Совершенствование специальных служб Японии

События 1938-1939 гг. не только показали военную слабость Японии, но и вскрыли серьезные недостатки в разведывательном обеспечении подготовки и хода боевых действий. Генерал Акикуса прямо указал: «... особенно ярко выразилась слабость Харбинской ЯВМ в части сбора информационно-разведывательных сведений о Советском Союзе».

Анализируя поражение своих войск, японские спецслужбы пришли к выводу о необходимости усиления, кроме военной и экономической разведки. Уделив внимание сбору информации о политико-моральном состоянии советского общества и личного состава Вооруженных Сил Советского Союза.

В связи с этим к 1940 г. появляется новый вид подрывной деятельности японцев против СССР - политическая разведка. Принимаются решительные меры по улучшению разведывательно-подрывной работы против нашего государства.

В августе 1940 г. все ЯВМ в Маньчжурии были реорганизованы, увеличено их общее количество. Они стали подчиняться не 2-му (разведывательному) отделу штаба Квантунской армии, а вновь созданному на базе Харбинской ЯВМ Он же курировал разведывательную деятельность против СССР 3-го отдела управления политической службы жандармерии и особых отделов пограничных полицейских отрядов. К 1941 г. в Маньчжоу-Го насчитывалось около тридцати подобных миссий, включая отделения на местах.

Информационно-разведывательному управлению Квантунской армии, которое непосредственно замыкалось на командующего Квантунской армией был учрежден новый устав разведывательной службы, в котором подчеркивалось, что вся разведывательная работа против СССР сосредоточивается в руках ЯВМ. Этот документ запрещал в целях улучшения качества работы заброску агентуры на территорию Советского Союза органами жандармерии и полиции, которым предписывалось усилить контрразведывательную работу. Реорганизация была закончена к концу 1940 г., и Информационно-разведывательное управление приступило к практической подрывной деятельности против СССР.

После нападения фашистской Германии на Советский Союз активизировалось участие японских спецслужб в подготовке непосредственного вторжения на территорию СССР. Генеральный штаб японской армии разработал в спешном порядке свой план агрессии на Советском Дальнем Востоке, получивший кодовое наименование «Кантокуэн», что в переводе на русский язык означало «особые маневры Квантунской армии». В июле 1941 г. план «Кантокуэн» начальник Генштаба Сугияма доложил военному министру Тодзио, который утвердил его и передал командующему Квантунской армии для приведения в исполнение. По этому плану предусматривалось начать военные действия против СССР в тот период, когда Советский Союз в войне с Германией окажется в наиболее трудном положении, и будет вынужден перебрасывать воинские части с Дальнего Востока на Западный фронт. Не сможет, как предполагалось, оказать должного сопротивления.

Разведывательно-диверсионное обеспечение плана командующим Квантунской армией генералом Умедзой было возложено на начальника Информационно-разведывательного управления генерала Янагиту. Были разработаны конкретные мероприятия по разведывательному обеспечению подготовки вооруженного вторжения на территорию СССР и организации акций непосредственного подрыва в период боевых действий. Так, на разведку возлагалась обязанность по сбору сведений об укреплениях в советской пограничной полосе и сосредоточении советских войск у озера Ханко, южнее Ворошилова, Нерчинска и Халхин-Гола.

«Диверсионно-террористические акции планировалось совершать в отношении железнодорожных и оборонных сооружений в Приморье, Забайкалье и Сибири, а также против командиров, политработников и представителей Советской власти в приграничных районах СССР.

Информационно-разведывательное управление Квантунской армии и отделения ЯВМ на местах в срочном порядке приступили к усиленной подготовке шпионов и диверсантов для предстоящей заброски в тыл советских войск. При ЯМВ в городах Харбине, Янцзы, Муданцзяне, Сахалине, Трехречье, Хайларе, Ванемяо стали укрупняться существовавшие ранее разведывательно-диверсионные отряды, насчитывавшие в середине 1941 г. более 2000 человек. Отряды формировались из русских белоэмигрантов, китайцев, монголов, корейцев, японцев, а также представителей народностей, населяющих Советский Дальний Восток. Кроме того, штабом Квантунской армии были созданы еще четыре новых диверсионных отряда общей численностью до 500 человек».

Особое внимание спецслужбы Японии стали уделять вопросам проведения антисоветской агитации и пропаганды. Методам управления при захвате в ходе боевых действий советской территории, организации там административных органов управления.

Так в октябре-ноябре 1941 г. было усилено 11-е (пропагандистское) отделение 8-го отдела 2-го (разведывательного) управления Генштаба японской армии, которому поручалось разработать планы проведения антисоветской пропаганды и агитации, и организации повстанческих отрядов в период нападения Японии на Советский Дальний Восток. Предполагалась засылка на территорию СССР агентов с целью проведения пораженческой агитации, распространения антисоветских листовок и разного рода провокационных слухов.

Было отпечатано большое количество антисоветских листовок, брошюр, фальшивых советских денежных знаков с антигосударственными надписями, всевозможные этикетки, почтовые марки, открытки и календари. Все эти материалы направлялись из Токио в Информационно-разведывательное управление Квантунской армии, которое рассылало их в отделения ЯВМ на местах. К изготовлению антисоветской литературы было привлечено пропагандистское отделение Информационно-разведывательного управления. В Харбине была сооружена мощная радиостанция, которая должна была во время боевых действий транслировать антисоветские передачи на захваченную территорию.

При планировавшейся оккупации советской территории японским командованием предусматривалось создание «поэтапных штабов » во главе с представителями ЯВМ, жандармерии и армии, которые должны были вести борьбу с партизанами, выявлять коммунистов и комсомольцев, сотрудников НКВД и контрразведывательных органов, осуществлять разведывательную и контрразведывательную работу.

На японские спецслужбы была возложена и задача по отработке других вариантов обоснования вторжения на территорию СССР, а также создания эффективно действующих органов управления оккупированных советских территорий.

Японские правящие круги, Генеральный штаб и руководство спецслужб решили подготовить запасной вариант действий на случай вооруженного вторжения на территорию СССР без участия белоэмигрантских войск. В такой ситуации предполагалось использовать опыт создания германскими войсками административных органов управления на оккупированных территориях. Для обобщения такого опыта в первой декаде июля 1941 г. генеральным штабом японской армии был командирован в Берлин японский разведчик Ш. Акикуса, работавший еще в 1919 г. в разведорганах японских оккупационных войск в Сибири.

Впоследствии арестованный генерал-майор Шуи Акикуса на следствии показал: «Японским генеральным штабом мне было поручено собрать материалы об организации административных органов на оккупированных территориях, предполагая использовать их в случае оккупации районов Советского Союза и других стран. С этой целью по заданию генерального штаба японской армии я под видом секретаря посольства Маньчжоу-Го в Германии под вымышленной фамилией Хосино ездил в Берлин, откуда затем выезжал в Италию, Венгрию и Румынию, собирая сведения о постановке и организации немецкой администрации в оккупированных Германией странах… когда я был в Берлине, японский военный атташе в Германии генерал-лейтенант Банзай проинформировал меня, что из японского генерального штаба им получено сообщение о том, что Квантунская армия находится в состоянии боевой готовности к выступлению против СССР.

Предположив, что японским войскам удастся оккупировать Советский Дальний Восток, я составил телеграмму, изложив в ней содержание собранных мною материалов по вопросу создания оккупационной власти, и в зашифрованном виде через военного атташе отослал ее помощнику начальника генерального штаба генерал-лейтенанту Танабе.

После этого я отослал в генеральный штаб из Берлина еще две такого же характера шифротелеграммы…»

«Проведя всестороннюю подготовку разведывательно-подрывных акций против Советского Союза на случай войны и осуществляя активное информационное обеспечение предстоящих боевых действий, разведывательные органы Японии приступили к реализации своих планов по провоцированию Советского Союза к нарушению заключенного с Японией пакта о нейтралитете. Осуществление одной из провокаций 2-й (разведывательный) отдел штаба Квантунской армии поручил цзя-мусянской ЯВМ. Акция санкционировалась разведывательным управлением Генштаба японской армии. Для ее проведения был подобран и подготовлен опытный агент особого отделения Туньцзянского жандармского отдела китаец Яо Цзычжан, бывший командир полка одной из националистических военных группировок в Маньчжурии, завербованный японской контрразведкой еще в 1931 г.

13 июля 1941 г. в 6 часов утра на участке погранзаставы Брандвахта пограничный наряд задержал японского агента Яо Цзы-чжана при переходе государственной границы СССР. На допросах Яо Цзычжан показал, что по заданию японской разведки он должен был нелегально проникнуть на территорию СССР, сразу же пойти на задержание и, прикрываясь легендой о желании бороться с японскими захватчиками, добиться направления его в Москву для встречи с генеральным консулом Китая. Для закрепления легенды Яо Цзычжану предлагалось через китайского консула просить у Советского правительства разрешения выступить по радио с воззванием к маньчжурскому и китайскому народам. Войдя в доверие к китайскому консулу, японский агент должен был просить его об оказании помощи в борьбе с японскими оккупантами на территории Маньчжурии. Через консула Яо Цзычжан должен был добиться у Советского правительства разрешения на формирования партизанских отрядов из китайцев, проживавших на территории СССР, для дальнейшей переброски в Маньчжурию. Сформированные отряды планировалось возглавить самому агенту, а во время переброски через границу Яо Цзычжану предписывалось открыть стрельбу по японцам, охранявшим границу, и местным жителям на маньчжурской территории. После чего вместе с отрядом сдаться в плен».

Планируя и претворяя в жизнь подобные провокации, японцы пытались получить факты, уличающие Советский Союз в нарушении положений пакта о нейтралитете, для того, что бы иметь основания для осложнения дипломатических отношений с СССР или же прямого военного выступления.

Военный и военно-морской атташе в Москве приступили к анализу событий на советско-германском фронте и прогнозированию возможного срока падения советской столицы. С этой целью в военном атташате была составлена специальная инструкция, которая разграничивала обязанности каждого сотрудника по сбору разведывательных сведений и изучению хода боевых действий на советско-германском фронте.

Необходимо подчеркнуть, что японский военный атташе в Москве полковник Ямаока и военно-морской атташе капитан 1-го ранга Ямагучи расходились в оценке хода советско-германской войны. Ямаока верил в возможность гитлеровского «блицкрига» против СССР. Выезжая вместе с дипкорпусом в октябре 1941 г. в Куйбышев, он даже оставил в Москве своего помощника Сасаки для того, чтобы проследить последнюю фазу боев под Москвой и вступления немцев в город. В инструкции, данной Сасаки, предусматривалось, что после того, как он окажется по ту сторону фронта, то должен будет перейти в подчинение к военному атташе Японии в Германии.

Другого мнения придерживался капитан 1-го ранга Ямагучи. 11 августа 1941 г. в письме, адресованном работнику военно-морского министерства Такате он писал, что германская сторона начала войну с расчетом на захват Москвы через две недели и полный разгром Советского Союза через 2 месяца. По мнению Ямагучи, если война действительно начата на основе таких стратегических установок, то она, вне всякого сомнения, кончится провалом и в будущем можно ожидать чрезвычайно грозной ситуации.

В письме, военно-морскому атташе Ямагучи из Морского главного штаба от ответственного работника советского сектора Усуи (датированном 18 марта 1942 г.), сообщается о том, что в отношении СССР утвержден курс политики, предложенной высшим флотским командованием: «Наши отношения с Советским Союзом — вот проблема, которая в данный момент вызывает чрезвычайное напряжение нервов всего японского народа. Среди населения распространяются самые сенсационные, выдаваемые за правду слухи. Вопросы, с которыми обращаются к нам по поводу этих слухов, приводят нас в замешательство. В наших центральных инстанциях пришли к единодушному решению — все силы обратить на закрепление позиций на Юге, а в отношении Севера — выдерживать до конца пассивную линию. Эта установка, по-видимому, уже дана Квантунской армии».

В результате серьезных ошибок, допущенных при оценке хода советско-германской войны, японский военный атташе в Москве Ямаока был досрочно отозван в Токио, а на его место в марте 1942 г. назначен опытный разведчик полковник Ябе Чута, который в 1935-1936 гг. руководил резидентурой консульства Маньчжоу-Го в Благовещенске под вымышленной фамилией Ямазаки Чу. Последующая деятельность военного атташата Японии в Москве свидетельствовала об объективной оценке положения на советско-германском фронте, военного потенциала и резерва страны, а также морально-политического состояния советского общества. Такая оценка разведывательным органом мощи Советского Союза оказывала непосредственное влияние на политику Японии в отношении СССР и вносила соответствующие коррективы в организацию подрывной деятельности на Дальнем Востоке.

В марте 1943 г. генерал Янагита на посту начальнику Информационно-разведывательного управления Квантунской армии был заменен генералом Дои, тем самым, который в 1940 г. призывал реально оценить мощь СССР и проводить осторожную политику со своим северным соседом. Дои руководил основным разведывательным органом в Маньчжурии до апреля 1945 г. Этот период характерен переходом японской разведки к более осторожной тактике разведывательно-подрывной деятельности против Советского Союза. Основные усилия были переключены на организацию квалифицированной агентурной разведки на сопредельной советской территории и глубинных районах страны. В деятельности спецслужб максимально ограничивается применение острых форм непосредственного подрыва (диверсии, террор, антисоветская агитация и пропаганда и т. п.)

Однако новая тактика разведывательных органов не изменила агрессивной сущности японских милитаристов. О вынашивании агрессивных намерений в отношении СССР вплоть до окончания войны с Германией свидетельствуют показания бывшего начальника 2-го разведывательного отдела штаба Квантунской армии Асада Сабуро и бывшего начальника Главного полицейского управления Маньчжоу-Го Xосико Тосио данные ими на следствии в 1946 г.

Во время допроса Асада Сабуро рассказал, что рассчитывая использовать в своих интересах богатства и стратегические ресурсы Маньчжурии, Япония в сентябре 1931 г., нарушив условия Портсмутского договора, вторглась со стороны Квантунского полуострова в Маньчжурию оккупировав ее территорию. Сам Асада в 1934 г., после окончания военной академии в гор. Токио, находясь на службе в должности командира роты 18 пехотного полка, участвовал в проведении мероприятий по установлению и поддержанию оккупационного режима в Маньчжурии. За что был награжден орденом "Восходящего солнца" 4-й степени.

С захватом Маньчжурии, Япония получила удобный военный плацдарм для осуществления своих агрессивных планов в отношении СССР, поэтому с I931 г. стали вестись мероприятия по строительству там военных сооружений, а также по созданию складов продовольствия и вооружения на случай войны.

Начиная с 1932 г. на территории Маньчжурии и Кореи был построен ряд новых стратегически важных железных и шоссейных дорог, складов, аэродромов и укреплений вдоль Маньчжуро-советской и монгольской границ. Так, вновь были построены железные дороги Сейсин-Харбин-Сахалян, Расин-Муданьцзян-Цзямусы, Чанчунь-Халун-Аршан, Цицикар-Сахалян, Хейдзо-Супин и Муданьцзян-Хутоу. Эти железные дороги строились с таким расчетом, чтобы они удовлетворяли требованиям быстрой переброски войск, вооружения и продовольствия в районы предполагавшегося нападения на Советский Союз. В городах Чанчунь, Харбин, Муданьцзян, Мукден, Цицикар, Янцзы и Хайлар были созданы крупные склады вооружения, боеприпасов и продовольствия. Для базирования японских авиационных соединений в Чанчуне, Харбине, Мукдене, Муданьцзяне и в ряде приграничных с СССР районов, были сооружены аэродромы или расширены ранее существовавшие.

Квантунская армия стала пополняться новыми частями и вести усиленную боевую подготовку.

В 1939 г. группой офицеров-топографов 5-го отдела японского генерального штаба была составлена специальная карта и путеводитель для пользования японскими войсками в период нападения на районы Советского Дальнего Востока.

В августе 1941 г., когда Асада работал помощником начальника японской военной миссии в Харбине, ему из бесед с начальником 2-го отдела штаба Квантунской армии полковником Нисимура ему стало известно, что Япония, в связи с нападением Германии на СССР, усилила свою подготовку к войне против СССР. С этой целью японский генеральный штаб разработал свой план нападения на СССР, именовавшийся планом "Кан-току-эн". По этому плану предусматривалось начать военные действия против Советского Союза в тот период, когда СССР в войне с Германией окажется в наиболее трудном положении.

В сентябре 1941 г. начальник Харбинской военной миссии генерал-майор Янагита получил приказ, подписанный командующим Квантунской армии генералом Умедзу, в котором предлагалось в разрезе плана "Кан-току-эн" разработать мероприятия по разведывательно-диверсионной деятельности и организации террористических актов в тылу советских войск в период нападения Японии на Советский Союз.

Судя по известной Асаду части плана, военные операции должны были начаться в трех направлениях в целях захвата Советского Приморья, Забайкалья и Сибири. Основные удары намечалось нанести в пунктах южнее гор. Ворошилов, в районе гор. Иман и в районе южнее Халхин-Гола, против МНР.

В Маньчжурию из Японии были введены 2-я и 20-я японские армии. Кроме того, значительно пополнены ранее существовавшие на территории Маньчжурии 3, 4, 5 и 6 армии. Количество японских войск к октябрю-ноябрю 1941 г. достигло 800 тысяч человек.

Разработанные мероприятия разведывательно-диверсионной деятельности включали в себя проведение диверсий и террористических актов в тылу Красной Армии. Главным образом, подрыв железнодорожных и оборонительных сооружений Приморья, Забайкалья и Сибири, разведку укреплений советской пограничной полосы и сосредоточения советских войск в районах озера Ханко, южнее Ворошилова, Нерчинска и южнее Халхин-Гола, а также организацию повстанческих отрядов в тылу советских войск. После разработки указанных мероприятий началась подготовка разведчиков и диверсантов для заброски в тыл советских войск.

При военных миссиях в городах: Харбине, Янцзы, Муданьцзяне, Мишане, Цзямусы, Сахалине, Трехречье, Хайларе и Ванемяо стали расширяться существовавшие ранее разведывательно-диверсионные отряды, которые к ноябрю 1941 г. насчитывали в себе около 1500 человек. Кроме того, штабом Квантунской армии было создано 4 новых диверсионных отряда, общей численностью до 500 человек. Подготовленные разведывательно-диверсионные отряды должны были действовать в тылу советских войск по заданным им направлениям.

Диверсионный отряд в 150 человек, обучавшийся при Харбинской военной миссии и укомплектованный русскими белогвардейцами, предполагалось перебросить в район Амурской железной дороги на участок Амазар-Ушумун с задачей совершить подрыв железнодорожных сооружений и тем самым не дать возможности советскому командованию подбрасывать на Дальний Восток войска, вооружение и продовольствие. В задачу этого отряда входила организация повстанческих отрядов и совершение террористических актов против военнослужащих Красной Армии. Второй отряд, численностью в 200 человек, сформированный в Ванемяо, предполагалось перебросить в район южнее Халхин-Гола, где он должен был действовать небольшими группами, нацеленными на подрыв определенных военных объектов.

Остальные разведывательно-диверсионные отряды должны были действовать в тылу Красной Армии на тех участках, где была бы необходимость проведения подрывной деятельности, в соответствии с ходом выполнения плана "Кан-току-эн".

В ноябре 1941 г., как знающий хорошо Советский Союз, Асада был отозван во 2-е управление японского генерального штаба и назначен на должность начальника 11 отделения 8-го отдела, занимавшегося разработкой планов проведения антисоветской пропаганды и организации повстанческих отрядов в период нападения Японии на Советский Союз. Он с группой офицеров из 5 человек разработал план проведения антисоветской пропаганды и организации повстанческих групп, предполагалась засылка в тыл Краской Армии агентов с задачей проведения пораженческой агитации, распространения антисоветских листовок и провокационных слухов. Планировалась необходимость использования в этих целях радио и антисоветских листовок.

Одновременно работая преподавателем в школе генерального штаба японской армии Асада готовил кадры для организации «секретной войны» против Советского Союза, Америки, Англии и Китая. Он преподавал в школе организацию террористических актов и бактериологических диверсий на территории СССР, рекомендуя обучавшимся заражать в тылу советских войск питьевые источники и склады питания бактериями чумы, тифа и др. С ноября 1941 г. по август 1943 г. он подготовил около 120 японских офицеров, которые впоследствии были использованы на службе в штабе и военных миссиях по организации разведывательно-диверсионных отрядов.

В апреле 1945 г. Асада был назначен начальником разведывательного отдела штаба Квантунской армии, который возглавлял в Маньчжурии всю разведывательно-диверсионную деятельность против Советского Союза. После начала военных действий между СССР и Японией. По его словам он «отдал распоряжение разведывательно-диверсионным отрядам начать диверсионную деятельность против советских войск. Но в связи с быстрым продвижением частей Красной Армии по территории Маньчжурии, проследить за выполнением этого распоряжения я не мог».

Согласно показаниям арестованного действительного советника II ранга Xосико Тосио - бывшего начальника Главного полицейского управления Маньчжоу-Го от 9 февраля 1946 г. после оккупации Маньчжурии Япония начала подготовку к развязыванию войны против СССР.

Политическая деятельность японцев в Маньчжурии, помимо прямого подавления демократического движения внутри страны, велась в направлении воспитания маньчжурского населения в духе враждебности к СССР. В этих целях на ее территории был создан ряд политических организаций. Особую роль среди них играла "Кио-Ва-Кай" - (содружество наций), которая ставила своей целью подчинить японскому влиянию политическую и экономическую жизнь Маньчжурии, организовать воспитание населения во враждебном духе по отношению к СССР, подготовить своих членов в военном отношении на случай войны Японии против СССР. Руководителем "Кио-Ва-Кай" был японец Миякэ - бывший начальник штаба Квантунской армии. Воспитательная работа членов организации направлялась японскими инструкторами путем распространения антисоветской литературы, издаваемой штабом Квантунской армии, через сеть кружков и увязывалась с военной подготовкой, которую члены "Кио-Ва-Кай" проходили под руководством японских офицеров. Члены "Кио-Ва-Кай" следили за своим окружением, помогали полиции и жандармерии выявлять лиц, недовольных японской политикой.

Демократическое движение в Маньчжурии было подавлено созданным японцами мощным полицейским аппаратом. Для этой цели в руках японцев находились жандармерия, полиция, суды, тюрьмы и концентрационные лагери.

Стремясь разведать силы Красной Армии на Дальнем Востоке, японское военное командование провоцировало столкновения на советско-маньчжурской границе и на границе МНР, а в 1937 г. предприняло вылазки у озера Хасан и в 1939 г. на реке Халхин-Гол. Потерпев поражение, Япония не перестала строить агрессивных планов и ждала только удобного случая для нападения на Советский Союз. Xосико было известно, что уже к октябрю 1941 г. Япония была полностью подготовлена к осуществлению своих агрессивных планов в отношении СССР.

В первых числах июля 1941 г. начальником 4 отдела штаба Квантунской армии полковником Оби, осуществлявшим связь между штабом Квантунской армии и правительством Маньчжоу-Го было созвано в кабинете заместителя премьер-министра Маньчжоу-Го Такебэ специальное совещание. На него были приглашены только японские чиновники, занимавшие руководящие должности в правительственном аппарате Маньчжоу-Го. Xосико, будучи в то время начальником отдела кадров при кабинете министров Маньчжоу-Го, также присутствовал там. По его словам полковник Оби в своем выступлении объявил, что Германия, напав на Советский Союз, получила ряд преимуществ и должна выиграть войну. По мнению командования Квантунской армии, эта война вызовет внутри СССР выступление населения против правительства, что будет использовано Квантунской армией, которая вступит в войну на стороне Германии. В связи с этим Оби дал указание провести соответствующую подготовку по линии гражданской администрации, принять меры к созданию складов продовольствия, привести в готовность все виды транспорта, усилить антисоветскую пропаганду среди населения, принять необходимые предупредительные меры на случай возможных восстаний в самой Маньчжурии. Указал, что все мероприятия должны быть закончены не позднее середины сентября 1941 г., дав этим понять, что в это время должно будет состояться вторжение японских войск на советскую территорию. Оби информировал участников совещания, что находящиеся в Маньчжурии японские войска подведены к границам Советского Союза.

Таким образом, в 1941 г. Япония провела в Маньчжурии все необходимые приготовления для нападения на Советский Союз. В феврале 1945 г. с задачей улучшить работу местного аппарата управления Xосико был направлен в провинцию Томан, граничащую с Советским Союзом, где провел подготовительную работу по мобилизации транспорта, мобилизации рабочей силы для строительства военных сооружений и укреплению административного аппарата.

В июне 1945 г., Xосико возвратившись в Чанчунь, получил назначение на должность начальника главного полицейского управления Маньчжоу-Го. По поводу этого назначения он имел беседу с Такебэ, который сообщил о заявлении советского правительства об отказе продлить срок действия договора о нейтралитете между СССР и Японией. В связи с этим предполагалось начало военных действий с Советским Союзом.

Xосико на новом посту принял все зависящие от него меры, чтобы активизировать деятельность полиции, увеличил численность полицейского аппарата, обратил внимание на усиление охраны военных объектов и изменил структуру полицейских органов, уделив особое внимание налаживанию эффективной разведывательной деятельности против СССР и репрессивных мероприятий против недовольных элементов. С этой целью в состав полиции был включен, существовавший до этого самостоятельно, разведывательный орган "Хоанкеку" - бюро общественной безопасности, который был слит с особыми (политическими) отделами полиции. По его приказу были взяты на особый учет все лица, высказывавшие антияпонские настроения.

Руководителем разведки против СССР и МНР являлся японец Такамацу Сейдзи, под его руководством велась активная подготовка агентуры и ее нелегальная переброска через советскую границу. Разведывательная деятельность, проводимая полицией, контактировалась со штабом Квантунской армии, куда направлялись все шпионские сведения, поступавшие в полицию от ее агентуры.

Работой по пресечению антияпонской деятельности руководил специальный подотдел главного полицейского управления, начальником которого являлся японец Хираока. В целях подготовки опытных кадров для этой работы, в Чанчуне была создана специальная школа, начальником которой являлся японец Такамаца. В ней в 1945 г. обучалось около 35 японцев. Работа специального подотдела имела цель создать среди населения широкую сеть своих агентов. На местах этой работой занимались политические отделы провинциальных и уездных управлений полиции, которые имели, помимо штата гласных сотрудников, негласный аппарат, в основном занимавшийся агентурной работой.

Полиция широко использовала в своей работе членов "Кио-Ва-Кай" и кружки так называемой "соседской взаимопомощи" ("Танари-гуми"), члены которых следили друг за другом. В Маньчжурию был перенесен опыт работы японской полиции по организации повседневного гласного надзора за всем населением. С этой целью населенные пункты на территории Маньчжурии были разбиты на пятидворки и десятидворки, во главе которых стояли официально назначенные лица, открыто наблюдавшие за поведением жителей.

Несмотря на жесточайшую систему повседневного надзора, довольно часто население открыто проявляло свое недовольство японской политикой. Xосико дважды пришлось подавлять силой оружия выступления местного населения в провинциях Гирин и Тонхуа. За этот же период было арестовано около 500 человек из числа гражданского населения, заподозренных в нелояльном отношении к японцам.

Допросы арестованных производились в полиции, при этом арестованные избивались палками, подвешивались за руки и подвергались другим истязаниям. Как один из методов получения показаний от арестованных, полицией широко применялось насильственное вливание через нос разных жидкостей во внутрь допрашиваемых.

После начала военных действий между СССР и Японией, Xосико было дано указание арестовать всех лиц, ранее взятых на учет, однако, проверить, как было выполнено это указание на местах, он не успел, в связи с быстрым продвижением Красной Армии по территории Маньчжурии. Однако Xосико удалось выполнить полученное приказание Такебэ уничтожить все архивы полиции, чтобы они не оказались достоянием командования Красной Армии и не раскрыли тайну полицейской деятельности японцев в Маньчжурии.